Организация и тактика Шотландская армия в 1300-1487 годах, организация, тактика, вооружение (Из Ian Heath, "Armies of the Middle Ages, Volume 1", Перевод с англ.)
Из книги
Ian Heath. Armies of the Middle Ages, Volume 1: The Hundred years' War, the War of the Roses and the Burgundian Wars, 1300-1487
(Перевод с английского)
Хотя система воинского набора, включавшая составление списков всех лиц, подлежащих службе (и виселицы на местах сбора для незамедлительного наказания тех, кто уклонился от призыва к оружию), была введена Уильямом Уоллесом после битвы на Стирлингском мосту в 1297 году, она просуществовала очень короткое время, и с уходом Уоллеса от власти на первый план снова вышло старое сочетание "шотландской службы" [‘Scottish service’] и феодальной повинности, описанное в Armies of Feudal Europe. Действительно, основной состав большинства шотландских армий, поднятых в этот период, по-прежнему набирался за счет "шотландской службы" (servitum Scoticanum, также называвшейся communis execitus или "общинным войском" [‘common army’]) – мобилизации здоровых свободных мужчин возрастом от 16 до 60 лет, которая просуществовала под этим названием как минимум до конца XIV века. Парламентский эдикт 1481 года сообщает нам, что на сбор такого войска отводилось 8 дней, и что собравшимся строго воспрещалось грабить окрестности. Солдаты, как представляется, были организованы в отряды из 5, 10, 100, 500 и 1000 человек. "Феодальная" часть сначала предоставлялась на обычной 40-дневной основе, хотя со второй половины XIV столетия получили широкое распространение денежные контракты, называвшиеся договорами о свите [band or bond of retinue], подобные английским индентурам [indenture]. Например, в 1372 году граф Дуглас взял на службу сэра Джеймса Дугласа из Далкита с 8 латниками и 16 лучниками.
Статут о вооружении 1318 года гласит, что каждый мирянин, владеющий имуществом стоимостью в 10 фунтов, должен иметь по меньшей мере акетон [aketon], шлем [helmet] и латные рукавицы [gauntlets] или при чуть больших затратах одежду из пластин [coat-of-plates] и кольчугу [mail corselet], в то время как так называемый "малый люд" [‘small folk’], владеющие имуществом ценой всего в одну корову, обязаны иметь лишь "доброе копье или добрый лук". Другой статут, датируемый 1429 годом, указывает, что йомены, чье имущество стоит 20 фунтов, должны носить "защитный дублет" [‘doublet of fence’], шлем [helmet], меч [sword], баклер [buckler] и лук [bow]; те, что с меньшим имуществом, вероятно, пополняли ряды копейщиков. Латники обеих дат будут экипированы в основном идентично своим английским противникам, разве что менее тщательно. Инспектирование личного вооружения, лошадей и прочего проходило на оружейных смотрах [wappinschaws], проведенных в 1429 году (когда Яков I, судя по всему, возродил этот обычай) 4 раза в каждой области, хотя статут 1318 года определял, что такие проверки должны осуществляться только один раз в год, после Пасхи.
Во время войны шотландские войска могли передвигаться с поразительной скоростью, практически вся армия шла верхом (см. Тактика). Они питались с земли, и единственными их припасами по словам Фруассара (со ссылкой на энюэрца Жана ле Беля) были "широкий плоский камень и небольшой мешочек, полный овсянки", при помощи которых они пекли своего рода бисквит, чтобы есть его со своим "сырым мясом" [‘sodden meat’], как называет его Фруассар, вареным в котелке из шкуры того же убитого животного, таким образом не нуждаясь в громоздких приспособлениях для приготовления пищи. Их кони тоже кормились сами, Фруассар пишет, что люди не привязывали и не чистили своих лошадей, а просто выпускали их "пастись на первой же пустоши или поле всякий раз, когда останавливались на привал". Английский источник XVI века рассказывает о том, как эти лошади, между прочим, могли "проходить там, где наша пехота едва бы осмелилась ступить".
Шотландия, как известно, была союзницей Франции во время Столетней войны (по существу, поддержка Шотландии Францией являлась важным фактором в развязывании самой войны в 1337 году), и определенное количество шотландских войск воевали на континенте с самого начала боевых действий (см. Шотландцы на французской службе). Точно также французские войска, по меньшей мере, раз побывали в Шотландии, это была экспедиция 1385 года под командованием Жана де Вьена, в которой французский контингент насчитывал 26 баннеретов, 50 рыцарей и 1500 латников (Фруассар указывает 1000 латников, "если не более", и 500 арбалетчиков, а также пажи и прочие). Сами шотландцы собрали для этой кампании "не более тысячи копий и около 30 тысяч иных войск, и все они были плохо вооружены". Другие иностранцы, встречавшиеся на шотландской службе в XIV веке, – шведы, датчане и норвежцы, как те, что присутствовали в армии короля Давида II во время его набега в Англию в 1341 году.
Острова и западное побережье Шотландии оставались фактически самостоятельным владением, где правил лорд или король Островов [Lord or King of the Isles], вплоть до 1493 года, когда последний лорд был смещен; договоры, подписанные с Англией в 1390-х и 1400-х годах, даже признавали Острова отдельным государством независимым от Шотландии. Несмотря на это, островитяне поставляли войска в большинство национальных армий этого периода, например, отряды из Аргайла, Кинтайра и Островов присутствовали в баталии самого Роберта Брюса при Баннокберне. Фруассар тоже сообщает об островитянах в войске, набранном для кампании 1346 года: "Прибыли туда графы, бароны и прелаты Шотландии, и там решили они, что вторгнутся в Англию со всей возможной быстротой. Пожелали они, чтобы в походе участвовал Джон из Островов, ибо он командовал дикими шотландцами (т.е. горцами), что повиновались ему и никому другому. Он прибыл с 3 тысячами самых остервенелых людей во всей стране."
Сообщение на Островах неминуемо осуществлялось морем, и военно-морская сила островитян с самого начала этого периода воспринималась шотландской короной как потенциальная угроза. Что касается размеров их кораблей (часто называемых "горскими галерами" [‘Hieland galeyis’] в более поздних источниках), заметим, что в 1354 году лорд Островов дал позволение Джону Макдугаллу из Лорна на постройку 8 кораблей с 12-ю или 16-ю веслами, а в самом конце этого периода, в 1498 году, от лорда Данвегана требовалось содержать для королевской службы два 16-весельных корабля и один 26-весельный. Экипаж, по-видимому, набирался из расчета 3 человека на одно весло во время войны, таким образом, 16-весельное судно имело состав в 96 человек.
Шотландцы впервые увидели артиллерию в 1327 году, в армии Эдуарда III, и затем снова во время английской осады Бервика в 1333. Однако сами, по свидетельствам, первый раз применили пушку [cannon] только в 1339 году, при осаде Стирлинга. Артиллерия, как ни странно, редко присутствовала в шотландской армии при набегах в Англию, но на своей земле уже к середине XV века даже дворяне часто имели собственные огнестрельные орудия [guns], подобно своим собратьям из Англии, Франции и других стран. Так, Генеральный Совет, проводившийся в 1456 году, рекомендовал возложить на отдельных баронов обеспечение королевской армии "военными повозками" [‘cartis of weire’], каждую с двумя казнозарядными орудиями [breech-loading guns], аналогичным образом парламент 1471 года постановил, чтобы прелаты и бароны приготовили такие "военные повозки". Один из самых известных несчастных случаев при использовании артиллерии в этот период тоже произошел в Шотландии: король Яков II погиб при разрыве пушки во время осады замка Роксбург [Roxburgh Castle] в 1460 году.
Шотландцы на французской службе
Хотя шотландские солдаты сражались бок о бок с французами с самого начала Столетней войны (например, король Давид II присутствовал в армии, собравшейся в 1339 году в Бюиронфоссе [Buironfosse], а в битве при Пуатье в составе французских войск находились 200 шотландских латников), значительные контингенты шотландцев начали появляться во Франции только в XV веке. В мае 1419 года на французской службе упомянут сэр Уильям Дуглас со ста пятьюдесятью латниками и тремя сотнями лучников, а в сентябре того же года к нему, как сообщается, присоединился граф Бьюкен с 7-10 тысячами солдат, включая, вероятно, 2 тысячи латников. Шотландцы точно присутствовали в большом количестве в сражениях при Френе, Вернее и Руврэ, и даже составляли большинство в франко-шотландском войске при Боже и Краване.
Еще в правление Карла V неуточненное число шотландцев поступили на личную королевскую службу, но нет ни слова о них в период с 1383 года и до осени 1418, когда Карл VI нанял в качестве личной охраны отряд из 100 шотландских лучников, и существует целый ряд упоминаний о шотландских латниках и конных лучниках, принятых в ряды королевской гвардии в 1419 году. Тем не менее, первое сообщение о таких гвардейцах в официальных источниках датируется июлем 1425 года, когда они названы "Garde du Corps du Roi под командованием Кристиана Шамбре из Шотландии". Это и есть, вероятно, дата их формального учреждения (хотя ряд историков называют 1422 год), а их состав и организация, по-видимому, определены в 1445 году, когда Карл VII создал ордонансовые роты. Шотландская гвардия, по-видимому, насчитывала 100 или 120 лучников (источники расходятся во мнениях – д'Эскуши так и пишет "10 или 12 десятков" в 1449 году), из которых старшие 25 были частью непосредственной охраны короля [king’s immediate bodyguard], которая в 1458-1459 годах состояла из 25 шотландских лучников гвардии, 27 французских лучников гвардии, 25 арбалетчиков ("часть из них немцы") и 31 латника гвардии под общим командованием шотландского капитана Патрика Фолкарта [Patrick Foulquart]. Шотландская гвардия королей Франции, La Garde Ecossaise de Corps du Roi, просуществовала вплоть до 1788 года.
Шотландские войска традиционно выстраивались в пешем порядке в несколько плотных построений, обычно описываемых как шилтроны [schiltron] – по существу, "ощетинившиеся длинными копьями" стены из щитов. Один хронист пишет о шотландцах при Баннокберне, что "со своими щитами, плотно сомкнутыми с фронта, они формировали неприступную фалангу", в то время как при Фолкерке в 1298 году, как известно, копейщики переднего ряда стояли на одном колене, уперев тупые концы своих копий в землю, а второй и третий ряды держали копья прямо, поверх голов переднего, коленопреклоненного ряда, таким образом образуя направленный на врага тройной ряд копейных остриев. Этот массив, как и фаланга пикинеров из Нижних земель, представлял крайне серьезную угрозу для конницы, действовавшей без поддержки других частей, и его ценность англичане почувствовали при Лаудон Хилле, Баннокберне и на начальных этапах битвы при Фолкерке, хотя он страдал от тех же основных недостатков и поэтому соответствующим образом, там, где это было возможно, располагался на сильной естественной позиции. Наиболее благоприятным, по-видимому, было расположение на холме, с лесом в тылу и ручьем или болотистой местностью с фронта, как в сражениях на Стирлингском мосту, Фолкерке и Халидон Хилле. Похожую позицию шотландцы выбрали при Баннокберне, но там их фронт защищали от всадников вырытые в земле "горшки" [‘pottes’], замаскированные кустарником круглые ямы глубиной в 3 фута. Армия, как правило, разделялась на 2, 3 или 4 шилтрона, каждый из них прикрывался с флангов лучниками, тоже вступавшими в бой фронтом, и обычно сопровождался небольшим количеством конных латников (большинство латников сражались пешими вместе со своей пехотой). Шотландские лучники не были особо многочисленными, несмотря на законодательство, неоднократно пытавшееся поощрять распространение лука, и в сражениях против англичан часто разбегались под превосходящим огнем последних – например, в перестрелке лучников под Невиллс Кроссом, как сообщает нам Фруассар, "шотландцы стреляли, но недолго".
Вне всякого сомнения, огневая мощь англичан являлась основной причиной всех шотландских поражений: при Фолкерке лучники Эдуарда I буквально изрешетили шилтроны, пока его кавалерия стояла готовая атаковать, если шотландцы рискнут нарушить собственный строй; при Дапплин Муре и Халидон Хилле шотландцы сами опрометчиво двинулись под губительный перекрестный огонь лучников, настолько смертоносный, что в последнем случае едва ли хоть один воин дошел до английских рядов; и при Невиллс Кроссе их правое крыло понесло тяжелейшие потери от стрел и в итоге распалось, оголив фланг армии. Единственная крупная победа Шотландии, при Баннокберне, объясняется главным образом тем, что Эдуард II не смог развернуть своих лучников, а там, где части из них все же удалось выйти на позицию, их своевременно смела шотландская вспомогательная конница, 500 всадников, ударившие с фланга. Попытка одного из капитанов Давида II повторить этот успех при Невиллс Кроссе была сорвана самим королем, который отказался выделить сотню латников, необходимых для выполнения этой задачи. Победа Роберта Брюса при Баннокберне, где шотландские шилтроны пошли в наступление на столпившихся всадников Эдуарда II, впоследствии породила в Шотландии ошибочную уверенность, что ключ к победе над англичанами кроется в том, чтобы наступать, а не стоять в обороне, горькие плоды этой тактики шотландцы пожали под Даплином и Халидоном.
С восстановлением военного баланса в пользу Англии после почти 20 лет шотландского доминирования боевые действия между двумя странами возобновились в давно утвердившейся форме набегов и ответных набегов по всей линии границы, достигавших на севере Эдинбурга и на юге Карлайла и Ньюкасла. Жан ле Бель, будучи очевидцем, оставил описание одного такого набега, произошедшего в 1327 году, которое почти дословно заимствовал у него Фруассар. Он рассказывает о шотландцах следующее: "Когда они совершают рейд в Англию, то все перемещаются на лошадях, за исключением слуг [ridauds], что следуют за ними пешком; то есть, рыцари и эсквайры верхом на добрых, больших ронсенах [roncin], а простой люд на маленьких хакни [hackney]. У них нет повозок из-за гористого характера страны, через которую они проходят и которая зовется Нортумбрией." Всё это позволяло им передвигаться с невероятной скоростью, преодолевая до 20-24 миль в день, благодаря чему они обычно держались вне досягаемости английской армии (которая поэтому вместо преследования нередко совершала ответный рейд в противоположном направлении!). Если им необходимо было где-нибудь остановиться, они, как правило, выбирали удобную для обороны естественную позицию, настолько неприступную, что англичане не решались начинать битву, и чаще всего снимались с лагеря скрытно ночью и были уже далеко к тому времени, когда противник обнаруживал их исчезновение.
Устная традиция, приписываемая Роберту Брюсу, в точности передает основные принципы указанной тактики: все сражения должны вестись в пешем строю, на сильной позиции с холмистой и болотистой местностью и с предпочтительным использованием в качестве укрытия лесов вместо замков; армия должна разорять местность перед врагом ("в таком случае они в спешке отступят, когда не найдут ничего, кроме пустоши"), а наступательные действия ограничиваться тревогами и шумными вылазками ночью и засадами днем.
Шотландский пехотинец, XIV век.
Несмотря на то, что многие шотландские латники были экипированы точно также, как их английские противники, из источников явствует, что большая часть шотландского войска была плохо обеспечена доспехами. И при Дапплин Муре, и при Халидон Хилле, например, они описаны как слабо оснащенные защитным вооружением в открытых шлемах без забрал [unvisored helmets], и хорошо известен эпизод из хроник Фруассара, повествующий о том, что во время экспедиции 1385 года французские союзники привезли для них 1200 доспехов (захваченных у майотенов двумя годами ранее), "тут же распределенные среди шотландских рыцарей, к великому удовольствию получателей, которые в противном случае были бы дурно снаряжены".
В течение XIV и XV веков в попытке исправить столь плачевную ситуацию издавались различные статуты о вооружении, изображенный здесь солдат (рис. 25) имеет воинское облачение в соответствии с первым из них, Роберта Брюса от 1318 года, который в основном продолжал действовать на протяжении всей остальной части века. Данный статут предписывал, что каждый мужчина, владеющий движимым имуществом стоимостью в 10 фунтов, должен экипировать себя акетоном [‘acton’, i.e. aketon], бацинетом [bascinet], рукавицами [gauntlets], мечом [sword] и копьем [spear], или при несколько больших издержках иметь "железный джек" с капюшоном [hooded ‘iron jack’] (т.е. кольчугу [mail corselet]), пластинчатые рукавицы [plate gauntlets], железный "нэпскэлл" [iron ‘knapscall’] и т.д. Статут, кажется, в основном подтверждал уже сложившуюся практику, поскольку, как нам известно из сообщений английских хронистов, шотландская пехота при Баннокберне была экипирована шлемами, щитами и "легкими, но защищавшими от меча доспехами, секирой на боку и копьем в руке". Статуты XV века были немного более требовательными, предполагая увеличение доли пластинчатых лат.
Копье в этот период имело длину, вероятно, около 12-14 футов. Парламентские эдикты 1471 и 1481 годов рекомендовали принятие в качестве стандартной длины для шотландских копий соответственно 6 элей (18 1/2 футов, шотландский эль [ell] равен 37 дюймам) или минимум 5 (15 1/2 футов), но, надо полагать, безрезультатно, и копья такой длины, по всей видимости, введены в обиход только во время флодденской кампании в 1513 году путем использования импортированных швейцарских пик [Swiss pike].
Для распознавания своих от чужих шотландские солдаты должны были носить на одежде белый Андреевский крест, спереди и сзади, впервые это требование упоминается в связи с экспедицией 1385 года, в которой их французские союзники под командованием Жана де Вьена тоже обязаны были его соблюдать.
Рог [horn] на боку пехотинца лучше всего объяснят непосредственные слова Фруассара: "когда они таким образом собирались при оружии вместе, пешие солдаты несли у своих шей рог наподобие охотничьего, у одних огромный, у других большой, у третьих маленький, всех видов". И когда они трубили все одновременно, то производили такой шум, что был слышен на расстоянии до 4 милей днем и 6 ночью, оказывая серьезное отрицательное воздействие на боевой дух англичан!
Шотландский "рибо" или обозник, слуга при армии, XIV век.
Взятый с грамоты Эдуарда II Карлайлу за 1316 год, в которой описывается неудачная осада шотландцами этого города в предыдущем году, воин на рис. 26, вероятно, является представителем тех пеших солдат из "простого люда", для которых Фруассар выделил термин "ribaudaille". Его одежда, похоже, состоит из накидки с капюшоном [hooded cape] – возможно, плохо переданного средневековым художником раннего пледа [brecan plaid], наброшенного на голову, – одетой поверх нижней рубашки [undershirt], очевидно подвязанной между ног, этот предмет одежды, предположительно, окрашенная шафраном рубаха, называвшаяся "leine croich". На его ногах башмаки из сыромятой кожи [rawhide brogues] с шерстью наружу; их обычно меняли по несколько раз за кампанию, изготавливая из шкур крупного рогатого скота, забитого для еды.
На оригинале начертаны шесть таких фигур; двое из них инженеры (один с киркой, другой отведен для работы с требюше), двое лучники, еще один вооружен копьем и щитом и последний, тот самый, что приводится здесь, держит секиру и щит. Щит интересен тем, что имеет каплевидную форму [heater type]. Как ни странно, щиты, изображавшиеся на шотландских скульптурных надгробиях, тоже каплевидные, и создается впечатление, что тот щит, который мы рассматриваем сегодня как типичный шотландский тарджет [Scottish targe], на самом деле был принят на вооружение только в XV веке, вероятно, первоначально в связи с введением более длинного копья или предложенной позднее пики. Парламентские акты 1471 и 1481 годов указывают, чтобы воины, которые не являются копейщиками и не умеют обращаться с луком, вооружали себя "доброй секирой и кожаным тарджетом, способным выдержать выстрелы англичан", деревянный и кожаный тарджет копировался с шаблона, хранившегося у шерифа каждой области.
Секира, на самом деле, была типичным шотландским оружием. Фруассар, например, пишет, что при Невиллс Кроссе у шотландцев "были большие секиры, острые и тяжелые, которыми они наносили множество могучих ударов"; и, описывая Оттерберн, рассказывает о том, как шотландский рыцарь, "достал небольшую секиру, которую нес за своей спиной, и управлялся с ней, держа одной рукой, быстро и ловко, в этом искусстве шотландцы большие мастера".
Продолжая обозревать оттербернскую кампанию, Фруассар сообщает нам, что "в обращении с луками шотландцы малоопытны; но все они несут за своими плечами секиры, которыми наносят страшные удары в бою". Несмотря на это, он продолжает описывать шотландскую пехоту как "лучников и прочих воинов", и, действительно, согласно статуту о вооружении 1318 года люди, обладавшие имуществом стоимостью в одну корову, обязаны были обеспечивать себя или копьем, или (коротким) луком и колчаном [schaph] с 24 стрелами. Вне всякого сомнения, Яков I (годы правл.: 1424-1437) даже пытался, хоть и безуспешно, ввести в армию длинный лук [longbow], приказав для этого, чтобы все мужчины начиная с 12 лет упражнялись в стрельбе из лука и все те, кому от 16 до 60 лет, были "в достатке обеспечены луками и связками стрел".
Шотландский горец, XIV-XV века.
Данная фигура (рис. 27), изображающая Брайса Макфингона, вождя Маккиннонов, основана на одном из множества подобных надгробных изваяний, относящихся к 1350-1550 годам, которые повсеместно встречаются на кладбищах Западного Нагорья. Все они воспроизводят практически идентичную экипировку, которая состоит из бацинета [bascinet] с широким кольчужным койфом [mail coif] и стеганым акетоном [quilted aketon], и отдельными элементами пластинчатого доспеха, такими как налокотники [couters], или поножи [greaves] и наколенники [poleyns], которые, очевидно, одеты на рассматриваемой нами фигуре. Источник 1521 года описывает акетон как "холщовое одеяние, многократно прошитое и окрашенное или обмазанное смолой (для водоустойчивости), крытое оленьей шкурой".
Большинство воинов изображены вооруженные копьем и мечом, хотя иногда вместо копья присутствует секира. Мечи скорее одноручные, прикреплены к поясу, чем двуручные клейморы [claymore], которые впервые появились только в конце XV – начале XVI веков. На рисунке вы можете увидеть характерный эфес горского меча [Highland sword], имевший дольчатое навершие, наклоненные вниз дужки крестовины и короткие лангеты.
Экипировка галлогласов при Турлохе О’Доннелле, короле Тирконелла в 1380-1422 годах, следующим образом описывается в документе XVI века: "каждый воин, одетый в кольчугу [mail corselet] и нагрудник [breastplate], должен вдобавок иметь джек [jack] и шлем [helmet]; … не может быть иной расплаты за отсутствие шлема кроме собственной головы галлогласа (‘потерянной за ненадобностью’ как ловко подмечает историк Хейз-Маккой); и нет иного штрафа за потерянную секиру кроме шиллинга и гроута за копье, и сии шиллинг и гроут должны быть уплачены констеблю". Джек, упоминаемый здесь, вероятно, на самом деле акетон [cotun], кроме того нагрудник, скорее всего, одевался под кольчугу, поскольку на сохранившихся скульптурных изображениях нет никаких следов такого доспеха. Однако эти изображения точно показывают, что очень многие галлогласы на самом деле носили только акетон, они имеют сходство с приведенным выше рис. 27. Собственно изображенный здесь галлоглас (рис. 31), в акетоне, кольчуге и шлеме, взят со скульптурного изображения Бёрка [Burke effigy] из Глинска в графстве Голуэй [Glinsk in County Galway] и, вероятно, датируется концом XIV века. Гладко выбритое лицо подтверждает его не местное происхождение.
Вопреки распространенному мнению, не все галлогласы были вооружены секирами. На самом деле, в ранних сообщениях о галлогласах упоминания о секирах встречаются редко, самое первое, по-видимому, относится к 1311 году. Тем не менее, секира (или "спар" [spar, from ‘sparthe’]), вне всякого сомнения, стала основным оружием галлогласов не позднее конца XIV века. Та, что изображена здесь, взята из иллюстраций Деррика.
Шотландский лучник, гвардия короля Франции Карла VII, ок.1455.
Матье д’Эскуши описывал шотландских лучников гвардии в 1449 году как "лучников и арбалетчиков королевской стражи числом в 10 или 12 десятков, которые были экипированы более роскошно, чем остальные, и имели акетоны [haqueton] без рукавов, красно-бело-зеленые, сплошь обшитые золотом, на своих саллетах [sallet] плюмажи, тех же цветов, и богато украшенные серебром мечи и ножные латы". Достоверность такого описания подтверждается изображенной здесь иллюстрацией (рис. 52), которая основана на миниатюре, относимой к авторству Жана Фуке и созданной между 1452 и 1461 годами, на которой видны 17 таких гвардейцев. Основная часть куртки [jacket] гвардейца красная с правой стороны и зеленая с левой, имеет центральную вставку белого цвета и полы в вертикальную зелено-бело-красную полоску, всё обшито узором из усеянных белыми пятнами черных или темно-коричневых стеблей и белых цветов (стебли розы были личной эмблемой короля Карла VII, а красный, белый и зеленый – расцветка его ливреи). Перья плюмажа зеленые, былые и красные, рукава пышные, черные с белым узором, поясной ремень и ножны тоже черные, перчатки белые и колчан красный. Его чулки, видные с обратной стороны бедер (ноги покрыты латами только спереди и с боков), тоже красные. Другая миниатюра 1458-1459 годов того же художника показывает гвардейцев на службе в королевском суде, имеющих длинные в вертикальную полоску рукава вместо коротких буфов, изображенных здесь.
Описание обмундирования гвардейцев Людовика XI и Карла VIII свидетельствует о том, что они были одеты очень похоже. В 1463 году гвардейцы Людовика XI ходили в тех же красно-зелено-белых куртках "без рукавов" (что, видимо, на самом деле означает "с короткими рукавами"), но с серебряной короной спереди и сзади, и с навершием [helmet crest] на шлеме из 12 перьев той же цветовой гаммы. Их капитан Уильям Стайер и 25 старших гвардейцев слегка отличались тем, что носили на своих куртках короны из золота вместе с королевской эмблемой Святого Михаила, поражающего дьявола. В дополнение навершие на шлеме Стайера было "декорировано золотой тесьмой и подвесными украшениями из золота и серебра".
Описание гвардии Карла VIII в 1487 году имеет еще более тесное сходство с картиной Фуке. Ее капитан одет в куртку из малинового дамаста спереди и бортовки сзади, с короной в окружении венков из роз и ветвей розы на груди и на спине, всё в золоте и серебре. Навершие на его шлеме составлено из 18 перьев, красных, зеленых и белых, и снова украшено золотой тесьмой и подвесками. Его люди облачены в обычные куртки "без рукавов", в малиново-зелено-белую полоску с расшитыми бело-желтыми воротниками.
Еще одну сохранившуюся часть сведений о форменной одежде дает нам гравюра XVII века, скопированная с утраченного гобелена начала XV века, с изображением вступления короля Карла VII в Орлеан в 1429 году, на которой показаны несколько гвардейцев. Рисунок 52a демонстрирует одежду одного из них, которая абсолютно не похожа на описания, приводившиеся выше. Цвета одежды неизвестны, но кресты, вероятно, были белыми на красном фоне. На самой гравюре можно увидеть множество стилей украшенных перьями шапок [plumed cap], одетых непосредственно на головы или сверху на шлемы или стеганые койфы [quilted coif] гвардейцев.
Что касается вооружения гвардейцев, то конечно же их основным оружием был лук, хотя до 1455 года в их составе числилось также несколько арбалетчиков. Картина Фуке, впрочем, показывает не менее шести гвардейцев, в том числе капитана, вооруженных глефами [glaive], и как минимум двое из них имеют вдобавок овальные щиты высотой в 18 дюймов вместо баклера, изображенного на нашем рисунке. Вероятно, то или иное оружие могли использовать в зависимости от обстоятельств; например, на страже в суде, очевидно, носили глефы. Большие щиты были желто-коричневого цвета, с железными умбонами, и цветочным узором, как на куртках.
Обратите внимание на шпоры, гвардейцы были конной пехотой – это та роль, в которой им довелось отличиться в войне между Людовиком XI и герцогом Бургундским Карлом Смелым в 1470-1472 годах.
Обновлено (13.09.2017 03:25)